из "АМФОРЫ МЕДИУМ"
* * *
Ничего не ищу в тишине
И лазурной поверхности вод,
В набегающей дальней волне,
На пути миновавших.
Я на палубе наблюдаю огни,
Наблюдаю в себе небеса.
Что до мира, где бьется,
Кипит суета,
Что желания - век их не долог:
Падают лики, словно капли дождя.
Ничего не ищу,
Мне иного не надо -
Что дано, то придет
В час неведомый мне.
Я плыву по реке,
Наслаждаясь закатом;
я один,
Но я слышу, как снова во мне -
Голоса, что близки,
Молчаливы и святы.
Голоса тишины,
Находящей меня в тишине.
* * *
Горели окна невечерним светом.
Дым изб, присевших у реки
в молчании серебрянном входил
в небесную и синь и бесконечность.
У кромки вод восток - пролился в камыши,
коллос не двигался,
оставшись в звездной шляпе,
на мелкие кусты осела пыль,
и удлиннен мой шаг до поворота,
в ребристом зареве лучей,
пока он ветхий шар не обнажил
белеющим под нами постаментом,
пока великие светила и планеты
еще на горизонте не видны,
как шедшие медузами за солнцем,
пить синь и тело зримой ночи
и глубину безбрежной тишины,
в которой углубилось мирозданье,
в которой мироздание зажглось
бесчисленными, зоркими глазами
иных миров, смотрящих издали,
на наши проницаемые тени,
на наши запредельные пути.
1999
* * *
Былые дни пропали в бездне лет,
Проплыв над головой, как череда страниц,
Как бледный след, как отраженье лиц.
И я понять хочу, конец или начало
Во мне танцуют точкой бытия,
И что сулит мне боль моя
Среди бездушных, каменных гигантов.
2007
* * *
Волосы ночи в день утекают
И распадаются и умирают
В бликах последней звезды.
Волосы дня - плавные и голубые,
Словно летящие точки,
В нетлении листьев кленовых.
Из темноты выплывая вселенской -
Светила горят, их голоса
Подобны потоку воды.
И луна ускользает от волн,
Становясь постепенно безвидной
И упавшей на дно.
* * *
Время стремится быстрей умереть,
Чтобы жить в галереях прошедшего.
Ходить по людским волосам и деревьям,
Их пробуждая - встречать рассвет
Великой войны голосов и красок;
В бесконечных движениях ликов мира,
Касаясь - трех дорог у огромного камня,
Трёх движений в одном направленье,
Трёх глаз, смотрящих на разный свет.
* * *
Красота не внешних небес,
Выражение линий звенящих.
Глубина притяженья молчаний,
Где невидима Белая Библия
Для пришедших.
Велики страшные молнии,
Принесённые вечностью,
Разрушить мир воплощённых.
Вот меч, принесен и поставлен,
Где чаши гнева поведают силу,
И содрогнется ад.
Случится испить огненную любовь,
Светом нетварным обжечься,
Растопить ледяные дворцы.
Чёрный мрамор, я слышу твой голос,
Твои движения,
Как перевёрнутые пирамиды.
Чёрный мрамор гордых полулюдей,
Твой пепел унесёт ветер.
И узришь Новые Дни.
* * *
Искажается небо, которого нет,
Чтоб веселиться, не встав у тебя в изголовье.
И приходить, неминуемо слушая, как на земле,
В омуте звёздном вода разольется.
Как никогда, тканный мною узор
Станет в ночи обрамляться грозою;
И, когда ты встанешь закрыть окно,
Я войду, и незримо останусь с тобою.
Так совершится, и будут видны
В мире новом от вспышек блеклых -
Вспышки твои, приходящие с кем-то,
В листьях огня, и в листьях воды.
* * *
Мир полон замыслов, имен и бедствий.
Сгорев дотла, он в пепельной одежде,
Влечёт не ведающих жизнь.
Она не принесёт конца -
Расставила в молекулах вселенной,
Таинственный и несказанный пепел,
Который всё предвечно поглотил.
И, став началом первозданным,
По уровням светящимся сходил...
И был ничем, привычно внемля,
Сплетенью душ, имён, светил.
* * *
Остановись!
Пусть молчание будет вечным.
Ни слова.
Ни мысли.
Только,
Когда открываю окно - поёт дождь.
* * *
Снова вечер и хаос мира
Угасающим светом помчится.
Завтра что-то опять случится,
Чтоб обо всем забыть.
Когда кончится мир и умрёт среди башен -
Над лесами вспыхнет новая заря.
И что-то случится с нами
приходящими в хаос,
Слушать песни небесного дна.
***
Я вечер слушаю, я в искрах невесомых,
И голоса дрожат, и зажигают свечи.
Я вижу лесницы, повисшие в пространстве,
Я отхожу от врат монастыря.
Я слушаю, как воздух невесомый
Пьет чистоту и дух колоколов;
Я снова наблюдаю за землей,
Которая сияньем сожжена.
1993
* * *
Однажды я видел,
как ангелы спали на полках,
как фарфоровые пирамидки.
* * *
Святая музыка приходит сбыться в залах,
Забыв настойчивый, мерцающий призыв,
Среди темных и пыльных бульваров,
Где я снова остался один.
Смыл с телесной одежды усталость,
Усмотрев милость тихих часов -
Я иду по тропинкам заката,
Для тебя озаренных лучём.
Встречу тёмную, зрячую чащу,
Посмотрю как горит, изливается свет;
И ложится среди привидений скользящих
Проступающий в трещинах ночи не мой силуэт.
Обернись! показав мне лицо,
В музыке той, что меж нами осталась...
Книгу старинную ветер листает,
Унося отреченье моё.
1995
СУМЕРКИ
Эхо словно колышется,
Эхо словно идёт,
Шум за спиной умножая.
Эти лица в полночь исчезнут -
Сойдут с высокого берега
Поглядеть в отражение лунное.
Оно всё ещё там,
Оно всё ещё множимо звуком,
Вмещающим бледный поток.
1995
ТОЛЬКО ТУМАН
В тумане прозрачны могилы,
кресты позабытых людей распались...
Запустенье и тлен -
Серое смешано с серым,
Сами могилы мертвы.
Из тумана идет человек -
Мне на встречу.
В этих малых алеях
Можно спрятаться и от себя,
Обратиться в пришельца,
Которого стоит бояться.
ЭТОТ ТУМАН
Обрывает могилы в пропасть,
И в нём они утопают,
прижавшись к самой ограде.
Сон умерших не нравится мне,
когда иду сквозь туман.
1995
* * *
Излился волнами первичный небосвод,
Из замкнутого ринулся пространства;
Но в неизвестности, которую принёс,
На мелкие мгновения распался.
В недавнем времени двенадцати следы
Ещё вели улиток по асфальту;
И капища, что помещались в них,
Для проходящих новыми казались.
Но раздвигая сумерки богов,
Низринутых на пастбища пустые,
Созвездия легли над головой,
Как таинства и небеса иные.
Сокрыв от взора внешних колесо,
Повёрнутое к лику мирозданья -
Поведали, что каждый освящен -
Единым, Нераздельным, Неслиянным.
Где от Небес не скроют небеса
Сказителей неведомого царства,
Что смерть - послушная раба,
В которой путь - не времени причастный,
но таинству вселенского лица.
1996
* * *
Дороги юга для меня петляют.
Я оставляю позади себя
Столбы с отметками
И мелкие поселки.
И радугу завета у лица -
Я лицезрею, я за ней иду.
Разлит в покое между городами,
Живущими курортной суетой -
Целебный воздух вечности самой,
И всё вокруг к идущему взывает.
И Бог присутствует в священной тишине,
И Богородица приветствует меня -
Со мною повстречавшись на дороге -
Как путника, подвластного природе,
Смотрящего в безбрежный океан.
22.11.96
* * *
В тайне явилось число
и открылись пространства.
Окна и двери отворил над землей
властитель, держащий ключи.
И крылья умерших несут
из царств и просторов Аида;
ангелы, как по ступеням сходят.
Смешались миры, что были разъяты.
Храмы и горы слились воедино,
туман и вода, огонь и песок...
С грохотом рухнула тьма,
и с неба посыпались звёзды,
солнце взорвалось,
и волнами кинулся жар.
Тёмное, светлое, тайное, явное,
бездна и дно, лик и душа...
Смятение было - время великому страху,
гибели плевел, гибели сора:
народы собрались на Суд.
Всё, что мёртвым казалось,
обрело первозданные лики,
говорящими стали деревья и рыбы,
птицы и змеи, камни и травы.
В преображении все изменилось:
каждый сгорел и явился очищенным,
И смерть умерла. Не было казни!
Никто не погибнет из тех, кто погиб,
никто не отвержен из тех, кто отвержен.
И стала земля - не землей, небо - не небом.
Человек потерял своё прежнее имя,
принял другое, войдя в новый век.
Стоял я во тьме - недвижим, бел и небел,
смотрел в небеса.
Я видел Того, Кто придёт,
и то, что назначено быть.
22.12.96
ВСЕ ПУБЛИКАЦИИ С РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРОВ. |
* * *
Мой застенчивый призрак плоть отыскал,
Взяв её из частиц, что примчались из мира.
В неизбежности он ожидает меня,
Подводит к черте - идти за пределы.
Он ещё невесом, как ведущий по снам -
Судья беспристрастный и щедрый;
Я, как несобранный камень,
Стою у него на пути.
1.1.97
* * *
Это было давно -
Когда начался месяц,
Когда серпом луны
Была срезана башня,
И на волосы лег
Покинувший небо снег.
Как и все,
Что приходит внезапно,
Изменить направление стрел,
Это было приметой времен и полётов,
"Творец хочет видеть тебя у ворот,
И с тобой говорить,
В первый месяц проживания в Лидде,
Под перевернутым за ночь серпом"
Всё что уходит -
Не способно уйти навсегда,
Если оно принесло
Ещё одну Жизнь.
12.1.97.
* * *
Я знаю, что теперь, и этот город полон,
сосудов собственных воспримет зелье,
его грядущее и сонмы улиц скорых
способны подарить мне лица мертвецов.
В них просветление соседствут со смертью,
в них убеждение соседствует с мольбой,
в них пробуждение соседствует с протестом,
в их лицах мёртвых - взор живой.
И все, что есть во мне - пусть им принадлежит,
слетят отряды бабочек с ресниц,
И пусть они летят по белу свету,
садясь на каждую могильную плиту.
Пусть будет смерть и страшной, и прекрасной,
для каждого, кто в городе один,
сокрыт от взора, в тайне бытия;
пусть явятся, ужасных ликов зла
магические, варварские танцы,
и множество загадочных страниц,
нежданное душе подарят,
когда нибудь, в один из новых дней.
1997
* * *
Не вернусь из огней воды,
И камень будет помнить меня,
Как ночь, погасившая старый день.
Я холодный песок попрошу
Стать свидетелем пепла ночного.
Даже ангелов позову на ладонь - танцевать.
Пусть со мной в тиши утопает плоть,
И говорит неявленный знак,
В час, когда, черта горизонта светла.
1997
* * *
О, этот мир - мечта моя и тайна,
Бессонное моление без слов,
Корзина свитая из сети паука.
Я мог бы дать истории лицо,
И на руинах кладбища построить,
И зеркало на землю положить,
И дать глазам пушистый снег зимы.
Но я, доверив тверди превращений,
Из мужа - смертью взятого в чертог,
Желавшего невинности открыться -
Вдруг стану мальчиком,
Смотрящим в толщу льда.
19.3.97
АРКАДИЯ
Аркадия переплывет океан.
Могила откроет могилу.
Демон ходит в облике кошки.
В зрачке поселяется муха.
Аркадия видит меня,
Видит меня Эльдорадо.
Боги грядущего - встаньте с моей руки,
Я дам вам железные струны.
По небу плывут облака.
Я в малом увижу большое,
На горе мавзолей,
Заросший волшебной травой.
Далекие лица близки -
Мои отраженные лица;
Аркадия! слышишь ли ты,
Шаги моих каменных ног?
Я слышу не шелест листвы,
Не плавную воду улитки;
Могила всего лишь дворец,
Опора нового Бога.
Прими же со мною тропу -
Мой старый идол и посох...
Солнце стоит посредине
Еще не прошедших миров.
Галера цепляет волну,
Как луны цепляют несдешность.
Аркадия выйдет на свет
Из пены застенчивых вод.
И плоть потеряет мой след,
Вдали, за седьмым перевалом,
Где в воздухе череп висит,
Освещая ночную зарю.
31.3.97
МГНОВЕНИЯ ОСЕНИ
Осень ставни домиков тёплых закрыла
И дождь привела танцевать на дворе,
Жёлтые листья срывать
и даровать Весникам Ветра.
На последнем балу никого,
Только в путь грибники собирались,
За свечей на окне,
Виден обеденный стол.
И в пределах безмолвного парка,
Невзирая на тихих прохожих,
По алее, фигурой высокой,
С зонтиком шествует смерть.
1990, 1997
АНТИХРИСТ
В который раз я вижу облик зверя,
сидящего у горна, под землей,
проникшего в деяния людей.
С ним чернобровый чародей
и в полусне крылатые созданья,
раскачивают страшные меха.
В который раз он угли ворошит
и колбы запечатанные множит,
желая сотворить себе тропу.
Ещё не время первенцу упасть
ещё не время выйти из земли.
14.11.97
* * *
В ребристом мареве лучей
сотрется ветхий мир,
и млечный путь
наполнит пепел дней,
изменчивых, пока еще далеких,
как те спирали в бездне растворенной
средь приходящих в нас поводырей.
И будет жизнь, в неведомом обличье,
все также зримо плыть по небесам,
распахнутым, все также недвижимым,
в соседстве с глиняной змеей,
не в центре времени,
но в памяти времен.
1.2.99
* * *
Мне ничего не нужно от тебя.
Лишь рядом быть, смотреть в твои глаза,
С тобой встречать и ночи и рассветы;
Хоть издали присутствие твое
Мне будет светом.
Хоть изредка я буду прикасаться
Бездонной мыслью к тайной глубине,
Не отдавая маяте моих заклятий.
Пока ты здесь, я нужен сам себе!
Пока ты здесь, я счастлив!
1999
|
* * *
Кто верит в жизнь
И смотрит изнутри
Её изысканного сада
Тот сотни голосов постиг,
Измерил время сотнями имён.
В них удаляется армада
Безумных величин земли,
Её ручьёв, её могил,
Её небес, постигших радость мига,
И тьму огней,
И голоса орбит.
2000
* * *
Я буду жив, когда во мне умрут
Все те, кого сегодня узнаю.
И вместе с жизнью, что меня пленяет -
Уйдут, умершей называя,
И душу неспокойную мою.
И совесть, что во мне не зажигает -
Ни храма, ни свечи, ни тени,
Ни облика, ни слова, ни числа,
Коль я во всём, и сам себе не веря,
Пью вечность долгую, не ведая, что я,
Уж столько эр скитаюсь по земле,
Надеясь, что и смерть умрёт во мне.
22.6.2000
* * *
Глубокое небо открыто,
Приди, вознесись, воспари,
Ступив за пределы смерти,
Поющей сквозь сны.
Приди и останься
В каменном храме,
Где прошлого лики темны
И свечи во мраке трещат.
Оставив надежды на чудо
Мыслью войди за алтарь,
В поток запредельной силы.
Один глоток тишины -
И оживет камень.
21.1.06
* * *
Только мы идем по дороге вечно,
И умеем считать звезды,
лежа в ночи.
Только мы умеем ненавидеть,
Не переставая любить.
Только мы знаем себя,
Не зная откуда мы,
и куда...
Только мы, даже умирая
Видим сны о бессмертии.
11.3.06
ВОСХИЩЕНИЕ
1
Однажды я,
незримо,
безучастно -
приближен был
неведомой мне силой -
на самый край поставленный,
пред ликом бездны черной.
Стоял, и в глубину смотрел,
как будто кончился мой сон
и мир привычный навсегда распался,
как распадаются ночные сны.
На грани я стоял,
боясь черту перешагнуть,
связующую нить порвав,
и нечто новое увидеть вдалеке,
незнаемое мной, страшащее меня:
быть может миллионом лет полета
мне суждено измерить бездны тьму
и пустоту ее и небытийность
ужасную для взора человека.
А позади, потеряны друг в друге
созвездья малые, созвездия большие,
и Солнца все палящие и Луны,
и мир земли,
и мир колец Сатурна,
Венера и Хирон зеленый -
все для меня прошедшими казались,
что в памяти моей
я снова встретил их
всем скопищем красивым и бессчетным:
наверное они уже распались в прах
И дым галактики самой
скользил и мчался за моей спиной,
как сигаретный дым -
перед глазами таял,
как будто я воитель великан
стоящий посредине мирозданья,
вернулся в небо с маленькой земли,
которая когда меня вместила,
то умерла истратив краткий век.
Я мог бы удержать её в руке
Но дал уйти, дал тихо раствориться
в прозрачной черноте,
зовущей и меня
последнюю черту переступить.
2
Земные годы - суета сует - оставлены,
во мне раскрылась вечность,
я плоть оставил на земле,
но сохранил в себе земную память.
Дивился вечности, как сну,
и принимал ее,
и с ней стоял у края,
всем существом, отныне измененным,
обретшим новые глаза,
и слух иной, способность молвить слово.
И им дивясь, черту переступил
для своего сознанья незаметно,
и бездна, что стояла неподвижно,
на встречу двинулась,
и в ней я будто замер.
И ей в моих глазах
нет ни конца ни края.
3
Земной конец - лишь поступь бытия,
иное слово вечности летящей,
в глаза людей познавших суть предела,
забвения и смерти хрупкой плоти.
Деревьям, травам соки отдавать,
ей суждено самой ее природой,
когда душа
оставит все, чтоб все преобрести,
и снова потерять в конце.
И я терял, учась терять без боли
я нес в себе скитающийся дух,
и в бездне той, что не имеет края,
я видел путь, я доверял ему.
И был я не один, но никого не видел,
я был вместилищем времен,
вместилищем богов и их галактик,
в полете этом, для меня открывшем
еще одну азартную игру.
4
Но был предел и бездне,
Увидел я что с верху или снизу,
со всех концов безмерной пустоты,
из глубины ее сиянья появились
и ослепили яркостью меня,
посыпались как сыпется из рога
мифическое серебро и злато,
и предо мной столкнувшись
разлетаться стали
во все концы, и я не мог понять
откуда и куда они летят,
в какой момент их мягкого полета
они смешались в точке встречи.
И стала твердь, заполненная ими
как некие иные небеса,
в которых я парю, подобный центру,
подобный точке, где они - нахлынув,
замедлили свой ход и также быстро встали,
как будто были тут
до моего явленья - различными,
далекими друг другу,
И небо было из другого света
чем помнил я едва уйдя с земли.
И космос был неописуем,
отличен от привычного для взора.
Составить его карту невозможно,
ни с чем нельзя сравнить
все то, что видел я.
То небо, воздух тот, -
имеют плоть иную.
Что звал планетами, и то,
что солнцем звал,
определял скопления галактик -
иное, несказанное -
во всем закон и сила.
Огня, воды, и воздуха там нет,
и тверди нет, нет вязкости и газа,
но есть иное, что глазам земли,
не будет видимым - нужны мои глаза...
Там жизнь кипит и далеко и близко,
существ бесчисленных я видел "города",
как множество крупинок мирозданья
они находятся едиными друг с другом
но все ж различны, ликом и умом -
явили мне себя во времени присущем,
увидеть все, как есть,
ведь я обрел глаза.
И многие из них казались мне знакомы,
чужим я был, но был и близок я,
узнал о многом, временам дивился
узнав грядущее знакомых мне планет,
грядущее земли когда вернусь обратно,
грядущее когда с нее сойду
и двинусь в путь - занять свою обитель.
Чудно мне было образы листать
и говорить, забыв слова земные,
чудно что в странствиях моих
земля давно во времени распалась
развеяна по бездне среди звезд
и память о себе не сохранила;
уж многие эоны нет ее,
хотя она всего одну минуту
тому назад еще была со мною,
как родина с собою не взятой плоти.
И чудно мне, что между ей и мной
великие простерлись времена,
и чудно то, что вопреки всему
мне суждено опять ее увидеть
вернуться и на ней продолжить путь
всего одно мгновение спустя,
когда закончится Восхищенье мое.
Я видел бездны многие, что в беге -
различные, далекие, пустые -
сходились в точке встречи данной
и расходились по своим местам.
И видел я эоны дней творенья -
всего, чему не может быть конца,
что все вмещает и объемлет
и разум поражает простотой и силой
того, что не измерить, не понять
сознанием какой либо планеты,
что в бездне плавает, как домик на воде.
Я стал причастен, таинствам и бегу -
грядущего и прошлого, я стал
сказителем о том, что несказанно.
Во мне закончились иные времена
и вечность потекла назад,
как если бы она могла бы сдвинуть
саму себя с престола своего.
Во мне она развертывала время
убыстрила вращение мое.
Исчезло в миг все явленное мне,
как будто удалилось в тьму
и в ней расстаяло, как будто поглотилось
величественной черною пустыней.
5
В одно мгновение над головой моей
знакомые явились небеса
свершать пред взором неподвижный ход,
и мчатся в вышине кометы,
да зрячая Луна глядит на Землю.
Я видел их начало и конец -
восхищенным отсюда в час особый
и мне чудно опять на них смотреть,
вернувшихся из гибели своей,
когда сгустилось непривычно время,
остановило быстрое пред взором
вращение вернувшихся планет.
Земля, что точкою, пылинкою казалась,
вдруг разрослась в огромный синий шар,
втянула плоть мою, поставив посреди
толь улицы, где вечер грезил синий
толь комнаты сокрытой от людей.
Какой-то год земной привычно завершался.
Я шел по улице, я слышал голоса
как будто никогда не покидал
я города пленяющих огней.
Я слышал, из раскрытых настеж окон
бокалов звон, и музыку, и крики.
Я был чужим, далеким от всего,
потеряный, забытый всеми,
свободный и счастливый - возвращался
по городу подночному домой,
где суждено сгустившееся время
мне измерять движеньем ветхой плоти,
где суждено не раз пророкам внемля
над временем душою подниматься,
и постигать величие и сроки,
отмереные каждому для жизни,
где смерть принять однажды суждено,
чтоб удалиться с призрачной земли,
и в плоть свою уже не возвратиться.
Я шел по улице, летели вниз снежинки,
еще чуть чуть, и полночь унесет
прошедший год, рассвет встречая первый,
как будущего власную черту,
как наступившее из вечности на нас -
мгновение в ином, особом звуке.
И скажем мы, что прошлого игра,
нас разделила, сблизила, одела,
в неведомое, знающее нас,
как путников, скользящих постепенно
по плоскости изменчивого мира,
растущего в космической пыли,
подобием прекрасного цветка.
29 или 30.12.95
|
