*  *  *

А стихам всё равно, как рождаться и где -
В переулке безлюдном, троллейбусной давке,
В белоснежной тетради, на грязном прилавке,
В теплом чреве июля, в озябшем дожде,
На песке - в подъязычье волны, в легкоплавких
Наоконных эскизах мороза, на главке
Покорённой горы, в подземелье... Везде,

Где зародыш еще не расправленных строк
Рушит твердь немоты, точно стены Бастильи,
Рвутся к жизни упрямо растущие крылья!
И неважно уже, на какой из дорог,
В чьём жилище родиться стихи поспешили, -
Ведь стихам всё равно - в нищете ль, в изобилье -
Где и как подойдёт их неведомый срок...

*  *  *

Если на ночь мороз – значит, поутру дождь.
На день десять прогнозов – и все к непогоде.
Нет с природой ни сладу, ни ладу, но все ж
Календарь уверяет, что март на исходе.

Что зима завершила благие труды
И теперь с послесловьем спешит что есть мочи,
Оттого так небрежно расколоты льды
И растоптанный снег безнадежно испорчен.

И скворцы, рассыпаясь горластым свинцом
По раскрылиям ветра, уже на подлете,
И уже не однажды скрипело крыльцо
На сухой и прогретой полуденной ноте.

Значит, близится эра высокой воды,
Затяжных вечеров, что синее сапфира,
С одиноким величием ранней звезды,
Утвердившей на срок равноденствие мира.

Значит, близится бремя людских суматох,
Бестолковых надежд – и не кажется странным
Открывать свое сердце, чтоб маленький бог
В нем оставил любовью точащие раны.

Вот уж первое слово из них проросло
И тотчас потерялось, нисколько не веся.
А за ним звонкой плотью встают на крыло
Стаи песен моих – и летят в поднебесье.

Им вослед я уже не закрою окно.
И к чему, если вьюжит почти без азарта,
Если сбудется все, что случаться должно
На изломе времен – за плечами у марта.

Там совсем бесполезна погод карусель.
Там, опять обживаясь в быту человечьем,
На лету эти песни разучит апрель
Да по скверам исполнит на птичьем наречье.

*  *  *

Иллюзия. Малеванный обман.
Навязчивое самообольщенье.
Ты – нищета, обидчивость, изъян
Судьбы. И нет за то тебе прощенья!

Ты не костер. И даже не свеча.
Ты вечный лед в замысловатых бликах.
И шепот лжи, взывающей молчать,
Когда весь мир заходится от крика.

Ты не взращенный сад. Не снятый мед.
Ты – око любопытного догляда
И жадный зуб, что хочет да неймет
Плодов медовых из чужого сада.

Ты из пустот своих возводишь дом.
Фальшив сюжет надуманных обоев.
Самодовольный зодчий, ты – фантом,
Песков не сознающий под собою.

В тебе так просто все переиграть!
Вражду – на перемирие застолий,
Измену – на любовь. И умирать
Сто раз не больно. Ты ведь призрак боли.

Ты – формула бессилия. Вино
С толикою подмешанного яда.
Путь в никуда. Убийственное дно
Крушения. – И мне тебя не надо.

Я не войду в миражный замок твой,
На пир хмельных гостей-марионеток.
Мне непонятен привкус неживой
Плодов запретных, тайно сбитых с веток.

Я не приемлю твой слащавый бред…
Пусть будет каменистою дорога.
И труден шаг. И горек плод. И свет
Слепит с неотвратимостью ожога.

Но жизнь предстанет той, какая есть.
Без вычурной подмены подношений.
Как быть должно: любовь, измена, месть -
И смерть без театральных воскрешений.

Я это пересилю – и пройду
Над оползнями гибели зыбучей.
Из самой прочной плоти возведу
Свой дом – назло тебе – у края кручи.

Пусть в нем мои любимые живут…
Но я устала. Как же я устала!..
И ты, химера, снова тут как тут,
Угодливо подносишь два бокала.

В одном из них - дурманный приворот,
Но истина - в другом…Вино искрится.
Дрожит рука. Измучен жаждой рот…
Не ошибиться б мне!.. Не ошибиться…

*  *  *

Пока не умирал – ты не поймешь,
Как, ожидая приговор недуга,
Мы ненавидим жизнь за боль и ложь
И любим хваткой смертного испуга.

Я знаю отступление врачей
Приученной к любым смертям походкой.
Истошный крик – вороний? Или чей? -
Слепые окна с траурной обводкой.

Во всех углах – настороженный мрак.
Больной кардиограммы лихорадку.
Звонок в прихожей и вопрос – ну как? –
Соседей сердобольную повадку.

Потом глаза - уже на пол-лица.
О, нет страшнее этой диорамы! –
Сухие, до отчаянья, - отца.
И васильки заплаканные – мамы.

Они ко мне не подпускают ночь
И держат свет – от края и до края
Постели. – Чем, родные, вам помочь?
Я не утешу вас – я умираю.

Пока не плачьте. Может, этот день
Не проиграю вечному забвенью…
Вон там, в углу кровати, чья-то тень…
Позвольте мне проститься с этой тенью!

Иди ко мне. Скажи, зачем ты здесь?
Что смотришь хмуро в обреченность дома?
Обижена? Забыта? Кто ты есть? –
Моя Душа ?!.. Так я с тобой знакома…

Мой бедный птенчик, рано из гнезда
Ты выпал… Как твои вспотели крылья…
Лети в свой рай! А здесь ты опоздал
Лечить мое страданье и бессилье.

Зачем меня за плечи приподнял
И перышки заводишь под лопатки?..
Уже пора? - Так пожалей меня
Прикосновеньем – неземным и сладким!

Ведь отступились все. И те, и те…
Но вдруг – рывком из пропасти, умело –
Мой птенчик на взъерошенном хребте
Выносит в жизнь изломанное тело!..

Как ты всесильна, слабая Душа!
Как солнце горячо течет по раме!
Откройте окна… Дайте мне дышать…
Я не ушла. Я остаюсь. Я с вами.

*  *  *

В себя влюбляя песней под гитару
И боевой эмблемой на наколке,
Вы покидали нас, твердя о долге
Войной квитаться за чужую свару.

Историки придумали науку,
Где логика не отрицает чуда...
Но нет для вас дорог из ниоткуда.
Не вам просить прощенья за разлуку!

.................................

Простите нас за то, что в настоящем
Смирились со своей земной юдолью,
И не корежим сердце прежней болью,
И плачем реже, и смеемся чаще.

Что в крик не проклинаем всех - продавших
Ваш непрожитый век безумной блажи
Угрюмых старцев... Что мы любим даже,
Рожая в муках сыновей. Не ваших.

Не те черты, совсем не те... Но в генных
Законах есть свои причуды тоже.
И сыновья подросшие похожи
На вас - невозвратимых... незабвенных...

*  *  *

Я буду рядом. Через даль разлуки.
С одним тобой - пока ты дышишь мною
И в имени моем тревожат звуки
Тебя тоской и нежностью земною,

Пока друг в друге наши отраженья
И теплится в холодных буднях память,
Пока не пройден путь до завершенья
Недетской сказки, вымышленной нами.

Пусть я останусь образом незримым
И будет шаг мой снегопада тише…
Но если безнадежны станут зимы -
В их немоте ты голос мой услышишь.

Скажу тебе, что март возводит где-то
За городом свою оранжерею.
Там крошат наст побеги первоцвета
И в лампах солнца оттепели зреют.

И надо эту тайную работу
Предчувствовать - и принимать желанно.
Опять любить. Опять круговороту
Судьбы вверяться, не боясь обмана…

Скажу, отвергнув слог речей избитых,
Что для любви не подвиг, а обычай –
Искать в глубинах сердца алфавиты
Понятных только ей иноязычий.

Припомнишь ты в минуту откровенья
Забытый метр, тождественный прибою, –
И новых строф отточенное пенье
Я повторю, как эхо, за тобою…

Шепну однажды, что не за горами
В скупых посулах немощная осень,
Но для тебя несметными дарами
Она еще не раз заплодоносит.

А я в твоем саду пребуду малым
Листом. Но каждой клеткой, каждой жилой
Горячность лета, что в себя впитала,
Верну тебе умноженною силой,

Чтоб ожил ты для замысла иного…
И если голос мой не станет нужен,
Тогда прижмусь к тебе прощальным словом,
Как лист опавший к неизбежной стуже.

* * *

Клавишами гамму разберу -
До ре ми фа соль ля си – на ноты.
И, заслышав странную игру,
Вздрогнет эхо средь ночной дремоты.

Под рукою семизвучный ряд
Расколдую, затаив дыханье, -
Пусть певучей дрожью говорят
Наши голоса на нотном стане…

До – печален. Сумеречный бас.
Вдоль дороги непроглядность чащи.
До – в начале. До – еще до Нас! -
В перекличках поездов летящих.

Утренний озноб в звенящем ре.
Ре пока что ревностью не режет.
Ре – перрона длинное тире
И вагонов тормозящих скрежет.

Ми как Мы. Он сам себе закон.
Нас поет, фонетику оспоря,
В гласных мидий, мирта, мира. Он
Миг минувший – Мы у кромки моря.

Фа – фавор. Сошедший с неба свет.
Факел ночи. Лунные фаготы.
Фантастичен фа – но в гамме нет
Ничего фатальней этой ноты…

Соль хитра. Она еще не боль,
Если не открыта в сердце рана.
Но когда от слез густеет соль
Расставаний - нота необманна.

Вот и ля. Порхающее ля.
Детский почерк неумелых писем.
Этой нотой любит петь земля.
Эти песни любят слушать выси!

Дальше – си. Заоблачное си.
Свист стрелы, остуженной в полете.
Отпусти. Прости. И не проси
Ни о чем. - Бессилье в этой ноте.

…А теперь назад. И вверх опять –
Чтоб, как в жарких тиглях, плавить звуки
И для Нас мелодию играть,
Об аккорды согревая руки.

Я еще не знаю, чем начать,
Как Наш Образ будет в песне явлен.
Но ожог скрипичного ключа
На моей судьбе уже оставлен…